Звездочет. Любовник фортуны - Страница 29

«Что же это там мудрит генерал?.. Что задумал?.. Почему я ничего не знаю?.. Прежде я был в курсе всех его дел… Я ж его зам. Мы вообще считались приятелями. У нас общие друзья… и все такое. Он в курсе моей личной жизни, а я — его, если это убого-скудное времяпрепровождение вне работы можно назвать личной жизнью… рыбалки какие-то на пруду… внуки… мог бы и бабу себе завести, уж не такой он и старый… противоестественно это как-то. Не по-людски. Как и не мужик вовсе, ей-богу… А может, у него все-таки появилась женщина, и это стало причиной его скрытности? Я же его все время подначивал, а он конфузился. Фу! Чепуха какая-то в голову лезет. Да он на работе завернут! И скрытность его касается только работы. Потому что помимо службы у него никаких других дел нет! И именно по службе он отдалился… И этот новый секретарь… И спросишь чего — ничего не скажет. Даже не из недоверия или неуважения, а просто сам еще ничего не знает. А возможно, и не считает нужным знать. Меньше знаешь — крепче спишь… Вот прежний, Васька Самойлов, тот ушлый был. Все знал! Даже по параллельному телефону подслушивать умудрялся… Да-а… ценный был кадр. Хотя… может, он Шевцову что-нибудь трепанул? Про меня… Какие-нибудь свои домыслы и подозрения. Вот и слетел с хорошего места…»

— Илья Петрович! Товарищ полковник! — призывный оклик личного секретаря вывел Ставрогина из трудных раздумий.

— Да-а? — рассеянно откликнулся он.

— Скорее! К телефону! Из ФСБ!

Полковник поспешил в свой кабинет к телефону.

После недолгого разговора он задумчиво вышел в приемную и прицениваясь пригляделся к своему секретарю. Тот обеспокоено заерзал на стуле.

— Что? Товарищ полковник?..

— Новый секретарь у генерала-майора Шевцова… знаешь?

— Ну… знаю… Так точно, товарищ полковник!

— Вот и хорошо. Познакомься с ним. Все-таки трудная работа… ответственное место… Может, надо что-то разъяснить, в чем-то помочь… Опять же, пусть с первой зарплаты поставит…

— Понял… товарищ полковник… А про Васю Самойлова что-нибудь слышно?

— Не-ет…

— А я слышал, его в ФСБ взяли…

— Да-а?.. Интересно…

Лавируя между деревьями утреннего свежего леса, Сергей выбежал на дорогу. Наскоро огляделся по сторонам. Никого. Ни души. Тихо. Далеко за деревьями зародился едва слышный звук мотора. Сергей насвистывая пошел вдоль по обочине, периодически оглядываясь. Тяжелая груженая машина вынырнула из-за излома дороги. В клубах пыли и черного дизельного дыма к нему приближался лесовоз. Сергей поднял руку Фыркая и пыхтя, лесовоз остановился.

— До Гезерпиля подбросишь? — спросил Сергей, шустро забираясь в кабину.

— А деньги? — на всякий случай спросил водитель, вихрастый и бесшабашный, видимо, давно утомленный вынужденным молчанием.

— А денег нет.

— Ладно, чего уж, — миролюбиво согласился водитель, с интересом посматривая на неожиданного попутчика. — А чего ты там не видал?!.. Вроде не местный… — полюбопытствовал он.

Сергей показал перевязанное плечо.

— Да из больницы бегу, из областной, — сказал он первое, что пришло в голову. — С девушкой поговорить надо. Девушка там у меня… в Гезерпиле… Давно не виделись. Как бы не забаловала.

— Ну-у… это дело такое… А чего с ней, с девушкой-то?..

— А девушка, что надо! То, что доктор прописал! Буду предложение делать! — решительно заявил Сергей.

После утренней лесной прохлады в кабине ему показалось необыкновенно тепло и уютно. Тут же захотелось задремать. Вид набегающей дороги усыплял и укачивал. Сергей встряхивал головой, которая упрямо заваливалась назад, и усиленно моргал слипающимися глазами, чтобы сон не сломил его незаметно и окончательно.

Маленькая убогая хижина пряталась в непролазных кустах орешника. Молодая поросль осины прикрывала ее с обратной стороны. Приглядевшись, можно было заприметить узенькую протоптанную тропинку в один след, ведущую к притаившемуся в кустах домишке. Трава вдоль тропинки была примята, будто по ней волоком протащили что-то тяжелое и большое. Строков въедливо прошерстил палкой траву, вновь увидел капли крови, словно раздавленные ягоды земляники. Кое-где, видимо, в местах вынужденных остановок, на траве и вовсе темнели большие бурые пятна.

Спецназовцы осадили хижину по всем правилам, безжалостно поломав скрывающие ее ветки. Капитан ногой высадил хлипкую дверь. С оружием наизготовку протиснулся внутрь. Никого. Полковник Строков вошел вслед за ним и бегло обследовал помещение. Два грубо сколоченных топчана, низенький столик, неровные полки с кучей каких-то мелочей, расставленных в строгом порядке, ведро с водой, скудная посуда, початая бутылка дешевой водки, обрывки окровавленного тряпья в сплетенной из прутиков мусорной корзине…

С трудом вписавшись рюкзаком в узкий проход, в хижину протолкнулся радист. По рации, пристегнутой ремнями к его спине, полковник вызвал своего оператора. Глядя на выношенную, рваную одежду, развешанную на вбитых в стену толстых гвоздях, стоптанную обувь под вешалкой и прочие обыденные предметы, он довольно точно описал старика. Лишь под конец описаний ему на глаза попалась старая выцветшая фотография хозяина хижины, по всей видимости, с женой и дочерью. Строков удовлетворенно хмыкнул. Старик в точности подходил под интуитивно созданный портрет, хотя на снимке он был много моложе.

Тем временем на погранзаставе оператор записывал показания Строкова. В кабинет вошел начальник заставы и прислушался. В отсутствие полковника он чувствовал себя более уверенно.